РЕДЬЯРД КИПЛИНГ

СЛОН-МЯТЕЖНИК

На одной кофейной плантации в Индии понадобилось очистить участок земли, на котором был сведен лес, но оставались пни, крепко сидевшие в земле. Для корчевания пней употребляются в Индии слоны. Поэтому плантатор нанял несколько вожаков с рабочими слонами, которые совершают эту тяжелую работу или при помощи своих бивней, или посредством канатов, прикрепленных к хомуту.

Самый лучший рабочий слон из партии слонов, явившихся работать на плантацию, принадлежал самому худшему и непутевому вожаку-карнаку. Вожака звали Диза, а слона - Моти-Гюй, который представлял полную и неотъемлемую собственность Дизы, что встречается довольно редко в Индии, где рабочие слоны обыкновенно принадлежат правительству. Слон этот был замечательный по красоте и силе, и многие индийские раджи могли позавидовать его хозяину. Прозвище Моти-Гюй соответствовало его достоинству, оно обозначало: Жемчужина Слоновьего Царства.

Когда английское правительство заняло страну, Диза пользовался полным правом собственника. Заработав побольше денег с помощью своего Моти, Диза предавался гульбе и пьянству и в пьяном виде нередко бил своего кормильца, нанося удары по пальцам передних ног - самому чувствительному месту у каждого слона. Моти, конечно, мог бы в отместку за это растоптать его ногами в одно мгновение, но он не делал этого, терпеливо перенося удары. Он знал, что после наказания хозяин будет обнимать его, ласкать, называть самыми нежными именами, накормит и напоит его водкой. Моти очень любил крепкие напитки, в особенности арак, хотя за неимением арака, не отказывался и от простой пальмовой водки, так называемой "иодди".

После этого Диза ложился спокойно спать между передними ногами своего кормильца. Он мог быть уверен, что Моти никого не подпустит, охраняя его сон. Иногда он располагался как раз посреди проезжей дороги. Слон, стоя над ним, охранял его сон.

Днем обыкновенно вожаки не ложились спать, так как плантатор платил хорошее вознаграждение и было бы невыгодно терять заработок. Диза, сидя верхом на шее слона, отдавал ему приказания, а слон выворачивал пни своими могучими, крепкими клыками. Иногда, наоборот, Моти действовал плечами, к которым был привязан канат, а Диза, сидя на нем, погонял его, слегка ударяя пятками по шее. Вечером Моти аккуратно поглощал триста фунтов свежей травы, запивая их квартой арака. Диза также, поужинав и выпив, усаживался между ногами гиганта и начинал петь; он пел до тех пор, пока не наставал час сна.

Раз в неделю Диза водил слона на реку, и Моти с величайшим наслаждением погружался в воду и ложился боком на прибрежный песок, а его хозяин суетился вокруг него с пеньковой шваброй в руках. По знаку, данному хозяином, слон поднимался и поворачивался на другой бок. Диза тщательно осматривал ему ноги и глаза, а также обратную сторону его ушей, чтобы вовремя заметить какую-нибудь незначительную ссадину на коже или предотвратить начинающееся воспаление века.

После ванны они возвращались обратно, причем Диза сидел верхам на шее своего слона и пел песни, а Моти, по-прежнему черный, блестел на солнце, как будто бы был почищен ваксой. Сорвав хоботом на дороге ветку сажени в полторы длиною, он помахивал ею; Диза в это время обсушивал и выжимал свои длинные волосы, приводя в порядок прическу.

Так мирно и спокойно текла их трудовая жизнь, и труды их хорошо оплачивались. Но однажды Диза захотел во что бы то ни стало напиться допьяна, кутнуть как следует. Ему давно уже хотелось напиться всласть, но до поры до времени он сдерживался. Ежедневная порция водки не удовлетворяла уже его больше.

Диза пошел к плантатору и со слезами на глазах объявил:

- Вот уже два месяца, как я ничего не пил. Я хочу пойти и напиться; для этого я должен удалиться с этой благословенной небом плантации, чтобы не осквернить ее своим присутствием...

Плантатор улыбнулся и ответил:

- Я тебя отпущу хоть сейчас, если ты научишь нас, как обходиться с Моти, чтобы он работал в твое отсутствие. Ведь он никого, кроме тебя не слушается.

- Да пошлет небо счастье моему господину! Да проживет сорок тысяч лет небесный свет. Я пробуду в отсутствие всего-навсего десять дней, а затем вернусь, - клянусь моей жизнью, честью и верой. Что касается Моти, то да разрешит мне сын неба позвать его сюда, и я дам ему должные наставления.,

Разрешение было дано. Диза прокричал что-то на своем языке. В ответ на этот крик послышалось рычание, и величавый слон, покачиваясь и переваливаясь из стороны в сторону, вышел из-за густых деревьев, где он покоился в ожидании хозяина.

- О свет моей души, покровитель пьяниц, неприступная скала силы и мощи, слушай внимательно, что я буду говорить тебе! - обратился к нему Лиза.

Моти остановился и стал внимательно слушать.

- Я удаляюсь отсюда, - начал Диза. - Десять дней ты будешь работать без меня, ты будешь выкорчевывать пни и исполнять все, что следует, согласно приказанию Чичуна, который стоит здесь перед тобой. Подними Чичуна и посади его к себе на шею.

Диза вручил ему свой жезл, которым вожаки погоняют слонов, - нечто вроде острого железного копья.

Чичум ударил по лысой голове Моти. Слон громко затрубил в свой хобот.

- Стой спокойно, поросенок ты этакий! - воскликнул Диза. Эти десять дней Чичун заменит тебе меня, он будет твоим вожакам. А теперь, прощай, моя милая скотина. Прощай, бесценный друг!..

Моти обхватил Дизу своим хоботом и дважды поднял его на воздух: это был особый способ прощания с хозяином.

- Теперь он будет работать, - сказал Лиза плантатору. - Могу я удалиться?

Плантатор дал ему отпуск, и Пиза скоро исчез в чаще леса. Моти принялся за работу.

Чичун необыкновенно ласково обращался со слоном, но тот все-таки чувствовал себя покинутым, одиноким, несчастным. Чичун кормил его обильно, щекотал ему подбородок, а сынишка Чичум приносил ему лакомства; жена Чичуна называла слона "милый Моти", но Моти, холостяк по природному инстинкту, подобно своему хозяину Дизе, оставался равнодушен и холоден к этим теплым ласкам. Семейный очаг не прельщал его. Он продолжал тяжко вздыхать, ожидая с нетерпением возвращения хозяина, зная наперед, что его снова ожидают как горячие ласки, так и тяжкие побои. Между тем Моти продолжал добросовестно работать, и плантатор был в восторге, видя его прилежание.

А Диза, удалившись с плантации, пошел куда глаза глядят, без всякой определенной цели, блуждая по проезжим дорогам, пока не встретил свадебную процессию, к которой тотчас же присоединился. Здесь ожидало его беспробудное пьянство и веселье, которое должно было продлиться несколько дней.

Диза забыл все на свете и предался гульбе.

* * *

Взошла заря одиннадцатого дня, а Диза не возвращался на плантацию.

Моти был освобожден от привязи, чтобы идти на работу. Он потянулся, встряхнулся, приподнял плечи и мерно и медленно зашагал, по-видимому, собираясь покинуть плантацию.

- Стой, стой! Куда ты идешь? Иди сюда, принимайся за работу, безобразная гора, - воскликнул Чичун. - Посади меня к себе на шею.

В ответ на это Моти что-то прорычал, но вовсе не думал слушаться приказа.

Чичун побежал за ним и накинул на него канат. Но Моти поднял уши и повернул их вперед. Чичун понял, что это значит, однако же не хотел уступить и прибегнул к помощи крепкого словца.

- Не глупи, не балуйся, Моти! Ты знаешь, со мной ведь шутки плохи. Иди на работу, чертов сын!

- Гррр... - прохрипел Моти и снова повернул уши вперед.

После этого Моти совсем, как говорится, закусил удила. Он схватил хоботом огромную ветку вместо зубочистки и решительно двинулся вперед через лесную поляну, где работали другие слоны. Мимоходом он насмешливо взглянул на своих товарищей-слонов.

Чичун доложил о случившемся плантатору. Плантатор вышел на лужайку с бичом в руках и начал громко щелкать им по воздуху. Моти снисходительно отнесся к белому человеку: он посадил его к себе на шею и пронес до самого его дома. Там он спустил его на веранду и, остановившись перед крыльцом, стал смеяться, вздрагивая всем телом. Уж очень ему показалась забавной его проделка.

- А вот мы сейчас усмирим его! - воскликнул плантатор. - Он получит такую порку, какой еще отроду не испытывал. Позови Кала-Нага и Назима и дай им цепи: пусть они вдвоем проучат его хорошенько.

Кала-Наг (буквально - Черная Змея) и Назим были огромные слоны, которым поручалось усмирение строптивых товарищей, так как человек не обладает достаточной силой, чтобы нанести слону сколько-нибудь чувствительный удар и привести его к повиновению.

Они взяли в хобот тяжелые цепи, служившие вместо бичей в этих случаях, и, приблизившись к Моти, хотели было толкнуть его так, чтобы он очутился посредине, а они по бокам. Но Моти в течение всей своей сорокалетней жизни ни разу не был бит цепью и вовсе не был намерен беспрекословно подставлять свою спину под удары. Он решил подпустить их к себе поближе, покачиваясь из стороны в сторону, присматриваясь, как бы половчее ударить клыком в толстое брюхо Кала-Нага. Кала-Наг не имел клыков и потому не мог бы достойно ответить на этот удар. Заметив такое намерение, Кала-Наг благородно ретировался, показывая вид, что он не имел ни малейшего намерения бить Моти, а если и взял цепь, то единственно только для своего собственного развлечения, от нечего делать. Вслед за ним удалился и товарищ его Назим; у него тоже не было охоты драться.

Таким образом, Моти остался один; он продолжал стоять на месте с приподнятыми ушами.

Видя, какой оборот принимает дело, плантатор решил прекратить свои требования и оставить слона в покое. Моти стал прохаживаться, наблюдая за работами, словно надсмотрщик. Он похлопывал по спине своих товарищей и спрашивал, как подвигается работа. При этом он шутил, уверяя, что слоны имеют полное право пользоваться продолжительным отдыхом после работ. Таким образом он постепенно подчинил остальных рабочих слонов своему мятежному настроению, так что к вечеру все они были под влиянием его "опасных речей".

Между тем настал час ужина; слоны пошли утолять голод.

Хорошенько покушав, Моти задремал и во сне думал о своем хозяине Дизе.

Слон, его нрав, образ жизни и обычаи представляют тайну.

Удивительно, что такой гигант, после такой колоссальной работы, которую ему приходится исполнять, спит вообще мало, меньше всех других животных. Ему довольно четырех или пяти часов сна: два часа перед полуночью и два часа на рассвете, после часа ночи, причем в это время он повертывается на другой бок. Остальную часть ночи он что-то ворчит, соображает и словно разговаривает сам с собою...

Но в полночь Моти проснулся и вышел на дорогу большими шагами; ему пришло в голову: уж не валяется ли его хозяин где-нибудь поблизости в пьяном виде? Может быть, он лежит в соседнем лесу, и некому сторожить его?

Всю ночь он бродил среди кустов, рычал и ворчал что-то по-своему, поднимая уши. Потом он спустился к реке, подошел к песчаной отмели, где Диза обыкновенно купал его, и прокричал какой-то сигнал, но ответа не получил никакого. Его крики встревожили остальных рабочих слонов, а лесные бродяги, укрывшиеся в кустах, услыхав этот страшный рев нескольких слонов, чуть не умерли от страха.

На заре следующего дня Диза вернулся на плантацию. Хмель его еще не прошел; он ожидал крупных неприятностей, так как знал, что благодаря его неаккуратности Моти мог произвести серьезные разрушения и наделать массу вреда. Увидав издали, что дом стоит на месте и плантация не подверглась опустошению, он вздохнул с облегчением. Явившись к плантатору, он низко поклонился и стал извиняться в самых изысканных выражениях. Моти в это время обедал: ночная прогулка вызвала у него сильный аппетит.

- Позови своего слона, - сказал плантатор.

Диза прокричал что-то на своем странном наречии, понятном слонам. Некоторые вожаки слонов уверяют, будто бы это наречие перенесено в Индию из Китая и ведет свое происхождение от сотворения мира. В то время царем природы, как они говорят, был не человек, а слон.

Моти тотчас услыхал зов хозяина и поспешил явиться. Слоны не могут скакать галопом, но они двигаются с различною скоростью, смотря по надобности. Если бы слону пришла фантазия обогнать экстренный поезд, то он не поскакал бы галопом даже и в этом случае, но поезд наверное перегнал бы.

Не прошло и секунды, как Моти явился к веранде дома. Чичун не успел оглянуться, как Моти бросился со всех ног на зов Дизы. Он с любовью обнялся с хозяином, громко затрубил радостный сигнал, и оба они, и слон и хозяин, прослезились от восторга; они ощупывали друг друга с головы до ног, спеша удостовериться, что за время их разлуки ни тот, ни другой не пострадали.

- А теперь примемся снова за работу! - воскликнул Диза. - Подними меня, моя радость, и посади к себе на шею.

Моти подхватил его хоботом, и они вдвоем вернулись на опушку леса, где надо было вытаскивать самые крупные пни.

Плантатор был так поражен всем этим, что не высказал особенного неудовольствия по случаю продолжительного отсутствия Дизы.

Наверх

Реклама

в Интернет